Есть темы, к которым подходить надо осторожно, «на цыпочках», взвешивая каждое слово. И даже не потому, что за огульно высказанную мысль тебя могут сжечь на костре, почище средневековой инквизиции, — дело, скорее, во внутреннем понимании, что так нельзя. Но и молчать не получается, потому что какая-то заноза, засевшая глубоко, мешает спокойно здравствовать и закрывать глаза на происходящее.

1941-1945. Можем повторить?

Память и история — они идут рука об руку, вот только и то, и другое порой искажается: вмешивается существующий режим, срабатывает фактор «заказчика». Попробуй разберись, что происходит вокруг сегодня, а если это было 100-200 лет назад... Всегда же есть что-то, о чем говорить нельзя, потому что не выгодно: портит статистику, смазывает красивую картинку — все же любят, чтобы было гладко да сладко, меда много не бывает. Да и что с того, что картинка — это всего лишь красочный баннер, который прикрывает полуразвалившуюся хибару. Нужна ли нам правда?

В последнее время все чаще возникает мысль, что тема Великой Отечественной войны поставлена на поток. Пока мы орем во все горло о своем патриотизме, клеим на автомобили похабные виниловые наклейки «1941-1945. Можем повторить», обвешиваемся георгиевскими лентами (в каких масштабах ее вообще выпускают?), громыхаем навороченной техникой на парадах, у нас под носом что-то разваливается. Пенсионеры не могут позволить себе купить в магазине килограмм помидоров, огурцов или яблок, потому что дорого. Кто-то живет в аварийном доме с полуразрушенной крышей и ждет своей очереди — не во дворец, но в нормальные человеческие условия. Молодежь может помышлять о собственных квадратных метрах, только отдавшись в ипотечную кабалу банку. А вокруг — мусор. Посмотрите на этикетки — много ли на рынке товаров российского производства? Что мы вообще на сегодняшний день производим? Так кто и что там собирается повторять? Пропитый насквозь Вася Пупкин, который мертвым грузом висит на шее у многотерпеливой жены и не хочет искать работу, но зато он — русский всей душой? Или мальчики в подвернутых джинсах, которые при первой же возможности готовы «свалить из Рашки»?

Вполголоса

Может, не нужно кричать о том, о чем молчат ветераны? Для них война — это боль, погибшие товарищи, холод, вши; для их матерей и жен — это каторжный труд, голод, эвакуация; у детей война отобрала детство, родителей… А мы? Что мы знаем о войне? Что знаю о войне я, которая родилась в 90-е?

Кто-то прочитает и скажет: так что, забыть, молчать? В пятом классе я пришла в музей боевой славы… Больше 10 лет прошло, а эта тема меня так и не отпустила. Так хочу ли я, чтобы о войне забыли, чтобы память о погибших поросла быльем? Но ведь не для галочки нужно помнить, не по большим праздникам. Помнить надо в первую очередь одиноких стариков, пока они еще живы.

Какова цена Победы? Разве не было заград­отрядов, которые размещались позади основных войск для поддержания воинской дисциплины, штрафных батальонов, плохого вооружения? Что такое суд «по законам военного времени»? Никак не могу забыть одно крылатое выражение: «Надо быть очень смелым человеком, чтобы быть трусом в Красной армии...». Сколько ребят, которым не было и двадцати, ушло на войну? А сколько вернулось? Как можно в свои двадцать тащить на себе всю тяжесть войны? И как потом строить мирную жизнь, когда сам ты пропитан кровью и порохом? Был ли у них выбор?

Мы, как заклинание, повторяем: «Помнить о войне, чтобы она никогда не повторилась». А сколько вооруженных конфликтов случилось с тех самых пор? Или, может, нацизм перестал существовать? Мы помним о Победе в парадной форме, с орденами и медалями, с тысячами залпов салютов… Стабильно помним несколько дней в году, но как же в остальное время? И что такое память без понимания? Если мы будем помнить дежурно, то как будут помнить наши внуки, да и будут ли?

Мне так хочется, чтобы жила эта память — настоящая! Пусть горько будет, пусть тошно, но чтобы наши седовласые старики, заплатившие непомерную цену, могли гордиться нами и страной. Ведь если не будем помнить мы, то кто? И если мы не будем менять окружающую действительность к лучшему, то кто это сделает за нас?

Ксения СОРОКИНА